Мерзиния - Страница 8

Но Леонид и раньше слыхал про такие финты: все ксерокопии хранились в шкафу, надёжно спрятанные в грязных носках, прикрытые ещё и такими же трусами. Так что даже если вскроют квартиру (что иногда практиковало МинТерроризма – Главное отделение СНБ) и заберут «разбираться» все оригиналы квитанций, тылы прикрыты дубликатами…

Леонид посочувствовал Рахматилло.

Парень он неплохой. В принципе. В смысле, не совсем окостенел, и, судя по наивным действиям, сохранял какие-то иллюзии о «справедливости» и «законности». Да и в квартире у него, честно говоря, кроме большого и престижного (положение – обязывает!) плоского телевизора ничего стоящего не было…

– М-м-михаил… – будучи не совсем уверен, что правильно поступает, он всё же решился спросить. – А от чего умер отец-то… У Рахматилло?

– Кажется, сердце – скорая помощь приехала быстро, и часа не прошло, как он умер… И сказала – все признаки, что от сердца. Ну, Рахматилло и не особенно расспрашивал, по-моему: отец так и так должен был скоро… отправиться туда. – Михаил кивком указал на потолок.

Леонид с соответствующим видом покивал. Про «оперативность» скорой помощи ходили легенды.

А он знал и реальный случай: к старушке с четвертым инфарктом врачи приехали на следующий день, когда в комнате уже стоял гроб…

– А… когда умер? Ночью, утром?..

– Вроде, ночью. Рахматилло обнаружил только утром – часов в семь.

– Так отец один спал?

– Да. Ну, Рахматилло же вынес кухню на балкон, и вот в оставшемся закутке его папа и…

– Понятно. Да, жаль… Теперь надо опять скинуться, наверное…

– Ага. Хуршида будет собирать завтра, вернее, в понедельник.

Тут Леониду пришлось отвлечься от продолжения разговора – соседка оторвалась от «интереснейшего» разговора о том, какие подгузники лучше, и снова поухаживать: принесли горячее.

– Леонид-ака, будьте добры… Мне – поменьше, а то фигура… – на корпоративах по имени-отчеству никогда друг друга не называли, но богатство языка позволяло проявить уважение к старшим, будь то возраст, или чин: поэтому все здесь были либо «ака», либо «опа».

И лишь к Михаилу и ещё паре чудом сохранившихся «европейцев» Леонид обращался просто по имени. Здесь наблюдалось нечто вроде расовой солидарности…

– Конечно, конечно, Хуррият-опа, минутку… Пожалуйста! – Леонид не знал, что именно имела в виду увядающая женщина, весившая далеко за сто, упоминая о «фигуре». Да, собственно, и не стремился узнать.

Мерзинийский народный плов Леонид не любил.

И не потому, что тот был не вкусен – наоборот: и запах, и цвет, и дизайн риса, мяса и кишмишинок с горошинами всегда нравились ему. Вид великолепный – настоящий восточный эксклюзив для гурманов…

Просто для того, чтобы кишечник мог нормально переварить полупропаренный рис благородных сортов, нужно два дня. И огромный живот.

«Мамон», как его гордо именовали обладатели: все мужчины-мерзинийцы старше тридцати. А кое у кого он отрастал и к двадцати пяти – в силу наследственности…

Так что это «достижение» выработало у всех местных мужчин традиционную походку. Вперевалку и гордо неся пузо в двадцати сантиметрах впереди себя остального… То есть – лишь ничтожного приложения к «авторитету».

Шутки шутками, а Леонид и сам старался выпятить, когда вызывали к начальству – иначе и слушать его доклады стали бы вполуха! Кто уважает тощих? Худоба – признак бедности и плебейства.

– Леонид-ака! А как поживает ваш младший брат? – не то, чтобы Камилочка из отдела кадров интересовалась его братом, просто, очевидно, ей надо что-то достать…

И точно. Её интересовали новые игровые приложения для хайфона. Недавно она подарила дочери на день рождения (ну – как же! Иначе коллеги не будут уважать за излишне скромный Подарок!), и теперь хотела загрузить новые игры.

Брат Леонида (правда, двоюродный) занимал не последнее место в Чурессийской фирме, занимавшейся адаптацией таких игр и прочих прикладных программ для продвинутой техники. И иногда пересылал Леониду новинки – через ту же Сеть.

Леониду пришлось пообещать – с отделом кадров отношения портить нельзя!.. Впрочем, как и со всеми сотрудниками.

Хоть у постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что здесь сидит сплочённый коллектив, где все друг друга трепетно любят, уважают и ценят, Леонид прекрасно понял, и давно, что это совсем не так.

Как в кружке рукоделия крошечного городка, здесь царили интриги, подсиживания, откровенные и скрытые провокации, зависть, похоть – основанная на расчёте, карьеризм…

То есть всё то, что всегда имеется и прямо насаждается намёками и прямыми указаниями сверху, в любом достаточно большом сборище людей, жаждущих работать поменьше, а получать – побольше. Привет древним Римлянам: разделяй и властвуй!

Он вполне привык. И уживался.

Разговаривал, передавал-принимал, обсуждал и договаривался – практически на автопилоте: мозг реагировал на все сигналы автоматически, говоря – вот на это – «Да», на это – «Что вы говорите!», на это – «Возможно, когда-нибудь позже…».

Но – никогда – «Нет!»

На Востоке никогда нельзя никому в лоб отвечать «Нет!»

Прямое неуважение!..

– Михаил! А как у вашего сына с колледжем? Что решили с униформой? – не то, что Леониду и вправду интересно, введут ли юным юристам форму как у взрослых, или оставят кадетскую, но он знал: если не отвлечь на всякий случай память соседа от его расспросов о старике, отце Рахматилло, позже тот о них может вспомнить. А Леонид инстинктивно чуял, что это может быть важно. И решил подстраховаться. Мало ли!..